Тумаев Иван Михайлович родился 30.09.1923 г., в Татарская АССР, Шугуровский р-н, с. Мордовская Ивановка.

Из воспоминаний Тумаева И.М. (стиль сохранен):

«Родился я в деревне Мордовская Ивановка. Призван в армию (в танковое училище) в 1941 году на 11 день начала Великой Отечественной войны. Окончил Камышлинское (сейчас Омское) танковое училище. Прошел почти всю войну в танковых частях. На Курской дуге был командиром роты в батальоне Шарафутдинова Талгата Исламовича, уроженца с Шугурово…»

«Год войны сделал нас старше на десятилетие. Только комсомольский билет был для нас частичкой той, мирной поры, когда мы пели комсомольские песни и рвались в мечтах к большим делам. Настал час, когда каждому из нас предстояло совершить гораздо больше, чем мечталось.

Грайворон. Этот небольшой городок под Белгородом стал значительной вехой в боевой биографии многих моих сверстников.

В поле горела поспевшая пшеница, заволакивая все вокруг густым едким дымом. Горел и сам город. Здесь вел непрерывный бой наш стрелковый батальон. Связь с ним прервалась. И мне было приказано прорваться на помощь батальону. Через несколько минут два танка на огромной скорости уже мчались через ревущее огненное пространство. Почти вслепую мы проскочили это огневой ад и ворвались в город, когда от батальона оставалась только горстка раненых храбрецов.

Два танка оказались практически один на один с врагом. Наши бойцы бросились к машинам.

— Потерпите, братцы, — кричу им.- Дайте разобраться в обстановке. — а сам лихорадочно думаю: почему же немцев не видно?

И вдруг крик:

— Немцы за оврагом!

Бить по ним через овраг — пустое дело. Приказал лейтенанту Савину замаскировать свой танк и вести огонь только из пулемета, а сам решил зайти немцам с фланга. Сделав крюк, из-за домов неожиданно ворвался в расположение противника. 2-3 минуты боя, и немецкие огневые точки были раздавлены.

Грайворон был наш. И я совершенно неожиданно стал его комендантом. Отправили в тыл раненых и пленных.

Под вечер в город примчались четыре машины с орудиями. Артиллеристы сказали, что у них кончился боезапас, а немецкие танки вот-вот будут здесь.

Решили мы поделиться с артиллеристами снарядами и устроить немцам «концерт». Минут через 20 немецкие танки, поднимая пыль, влетели в город. Немцы были уверены, что здесь свои, поэтому не соблюдали никакой осторожности.

Я открыл огонь по головному танку, и он загорелся, как спичка. Лейтенант Савин подбил последнюю машину. Заработали наши орудия, и все 8 танков противника запылали. Вскоре к нам подоспели главные силы нашей танковой бригады. А потом были жестокие бои за Житомир, сражения в районе Брусилова, где против наших войск сражалась армия изменника родины Власова. 22 ноября 1943 года моему взводу было приказано занять и удерживать станцию хотя бы 2-3 часа. Под прикрытием артналета мы подожгли на станции цистерны с горючим и по железнодорожным путям вышли к вокзалу.

Появление наших танков ошеломило немцев, и они в панике разбегались кто куда. Мы продержались в Брусилове до 11 часов дня и, получив приказ, возвращались к нашим войскам. Но в одном из сел нас ждали немецкие артиллеристы. Я видел, как загорелась машина лейтенанта Матраева, помню, что успел сделать несколько выстрелов…

Только в марте 1944 года я пришел в себя в госпитале в Киеве.

Уже потом узнал, что механик- водитель машины лейтенанта Матраева вытащил меня из горящего танка и отнес в безопасное место. А когда подоспела к селу наша бригада, меня и других раненых отправили в госпиталь. Там в обгоревшем обмундировании нашли мой комсомольский билет. Его, как самую дорогую реликвию юности, я пронес через всю войну.»